Жизнь церковной иерархии, клира, народа во многом зависит от той ситуации, которая складывается в определенном месте, в конкретное время. Такие ситуации в каждом отдельном случае являются «современными» для тех, кто живет и осуществляет свою деятельность по вере в конкретный исторический период. Эта деятельность каждого члена Православной Церкви не только является выражением своей конфессиональной принадлежности во внешних поступках и зависит не только от догматического содержания своего вероучения, но и от содержания тех канонических норм, которыми регулируется правовая сторона жизни в Церкви и обществе.
При отсутствии догматического развития, в нашей Церкви есть развитие в области ее внутреннего права, благодаря чему всегда есть возможность в этой области задать вопрос на актуальную тему и получить из соответствующей церковной инстанции ответ, в пределах ее канонической компетенции. Но учитывая изменчивость жизненной ситуации, эти вопросы будут появляться постоянно и чем выше уровень развития общества, тем больше вопросов, на которые Церкви приходиться давать ответ в форме норм своего права. Так было всегда в Церкви Христовой, о чем свидетельствует ее первый, Апостольский Собор.
В этом отношении формальные источники права Русской Церкви в XVIII-XIX веках не являются свидетельством о некоем прецеденте в области правотворчества. Ради объективности следует «исагогически» обозначить специфику церковной жизни того времени: церковная система управления не имела предполагаемой канонами конструкции, но при этом церковная иерархия в лице Святейшего правительствующего Синода,как малого соборного органа, являлась материальным источником церковного права территории всей Поместной Церкви.
Часть определений Синодального периода перестала действовать после учреждения патриаршества на Соборе 1917-1918 гг., без их формальной отмены, часть определений была отменена, а в остальных случаях вопрос их применимости решался в зависимости от их канонического содержания индивидуально в каждом отдельном случае. Однако, благодаря консервативным воззрениям большинства лиц и институтов, издающих общеобязательные определения в церковном употреблении, сохранился, насколько это было возможно, и дополнился объем определений, касающихся вступления в брак православных подданных Российской Империи. Поэтому, справедливо к Синодальному периоду следует обратить благодарную память благочестивых потомков.
Именно этот период является парадоксальным феноменом: Церковь не имеет традиционного управления, но при этом активизируется некий внутренний канонический иммунитет, сохранивший и приумноживший русское каноническое наследие настолько, что уже каноническая конструкция патриаршего управления XX в. смогла выстоять в жесточайших испытания и гонениях со стороны богоборческой власти.
Ситуация, сложившаяся после революции 1917г., сократила до предельного минимума объем церковного правотворчества. То, что осталось в этом отношении, носило крайне утилитарный и сугубо внутренний характер. Такова причина столь малого количества церковных определений 1918-1991 гг. на территории СССР, имевших общеобязательный характер для клира и мирян. Поэтому правотворческий процесс новейшего периода истории Русской Православной Церкви – это продолжение аналогичной канонической деятельности не только и не столько XX в., а предыдущих периодов, в том числе и Синодального.
Только в этом контексте можно объективно рассматривать и сопоставлять результаты правотворчества предыдущих веков и нашего времени. Эта мысль получит подтверждение особенно в тех областях церковного права, формальные источники которых наиболее востребованы.
Одной из наиболее интересных областей права Церкви является область ее брачного права. Эта сторона церковного законодательства больше других востребована из-за не приходящей актуальности своей внутренней специфики. На этом правовом сегменте удобно проиллюстрировать фактическую преемственную связь современных тенденций в брачном праве Русской Церкви с традиционными основами каноники.
Наиболее близким к нам по времени и обязательным к употреблению на всей территории канонической ответственности Русской Церкви, является документ «О канонических аспектах церковного брака», принятый на Архиерейском Соборе РПЦ 29 ноября -2 декабря 2017 года в Москве.
Следует упомянуть, что этот документ был разработан и принят не в одночасье: его утверждению на Соборе предшествовало распространение и обсуждение проекта на официальных церковных сайтах. Проект был подготовлен комиссией Межсоборного присутствия по вопросам церковного права, где по итогам изучения отзывов и общецерковной дискуссии 2013г., был доработан редакционной комиссией Межсоборного присутствия, председателем которой является Патриарх. После этого для получения комментариев и мнений проект был направлен в 2015 г. во все епархии Русской Церкви, а также опубликован на официальных сайтах соответствующих церковных СМИ. Фактически была предоставлена всем желающим возможность корректно высказать свое мнение о содержании этого проекта.
В данном случае необходимо обратить внимание на то, что итоговый документ, принятый на соборе 2017г., не является продуктом законотворчества какого-либо одного лица, пусть даже и наделенного соответствующей канонической компетенцией с правами материального источника. Указанная выше последовательная подготовка в 2013,а затем в 2015 годах ,показала соборную деятельность епископата, духовенства, мирян и уже в 2017 году констатировалась всенародно освидетельствованная общецерковная (в пределах РПЦ) рецепция положений этого документа о канонических аспектах церковного брака.
Если подробно изучить состав всех пяти разделов этого формального источника, то можно прийти к выводу о том, что здесь в подавляющем большинстве канонических текстов содержится новая интерпретация, ранее существовавших определений, начиная от вступительной части (преамбулы) этого нормативного акта, до его Приложения, в котором обозначены допустимые степени родства между брачующимися, что в свою очередь свидетельствует о прямой канонической зависимости этого текста от текстов Священного Писания, Кормчей книги, учебников знаменитых русских канонистов (И. Бердникова, А. Павлова, Н. Суворова, свящ. Н. Сильченкова, прот. В. Цыпина), соборных определений XX и XXI вв.
Все выше указанное делает это определение не только современным, но и выдержанным в духе древней традиции. Прямая зависимость указанного документа от формальных источников предыдущих периодов выявляет не факт компиляции, но выверенную и гарантированную безопасность, которая необходима во всех церковных определениях, а тем более в области брачного права.
Вникая в итоговый текст можно сказать, что это продукт, перспективный успех которого был заложен еще в древних основах канонотворчества, имеющего всегда в качестве основания и критерия Божественную волю Основателя Церкви.